.:: ИСТОРИИ ::.

ДОКТОР ЖИВАГО

Петр Вайль: "Мы все – пациенты доктора Живаго"

Создатели телесериала "Доктор Живаго" проставили в титрах "по мотивам романа" – что никак не спасает и не спасет их от пуристов. Переписать канонический текст прославленной книги – на это нужна недюжинная отвага. Однако риск был оправдан: роман Пастернака в большей степени, чем "Мертвые души" и "Москва – Петушки", заслуживает названия поэмы, и экранизировать его напрямую, пожалуй, безнадежно. Сценарист Юрий Арабов и режиссер Александр Прошкин прояснили и заострили сюжетные ходы, психологические конфликты, общественные концепции романа. В их строгой драматургии, за поворотами которой следить увлекательно, как в крепком детективе, прекрасно сыграли практически все – Олег Янковский (Комаровский), Чулпан Хаматова (Лара), Владимир Ильин (Громеко), Татьяна Андреева (Тоня), все фамилии не поместятся. В хороших руках восстановил пошатнувшееся после "Статского советника" и "Золотого теленка" доверие к себе Олег Меньшиков в заглавной роли.

И главное – классическое произведение подтвердило свою принадлежность к классике, главной характеристикой которой можно считать череду испытаний – прежде всего, временем и переносом в иные виды искусства. Мы получили сделанный из книги полувековой давности удивительно современный фильм. Никаких иллюзий в показе тяжелой, вязкой, бесплодной, нескончаемой борьбы всех со всеми. Никаких сомнений в нужности таких грешных праведников, каким был Юрий Живаго, каким – в ретроспективе – стал Борис Пастернак.

Всю жизнь он, подобно своему герою – врачу, поклявшемуся лечить всех без разбора – пытался быть ни за кого. Пытался прятаться в одиночестве рабочего кабинета или дачного огорода. Отягощенный интеллигентским, во многом надуманным, комплексом вины перед народом, хотел быть признанным всеми – или незамечаемым всеми: что с точки зрения истинного художника приблизительно одно и то же. Однако над схваткой встать не позволило время, и Пастернак тяжелейшим образом переживал самоубийство Маяковского, гибель Мандельштама, страшную кончину Цветаевой. За судьбу Цветаевой, с которой у него был эпистолярный, платонический, но настоящий любовный роман, чувствовал прямую вину. Виной ощущал само свое существование – жив, на свободе, относительно благополучен.

"Доктор Живаго" – его литературная, вернее сказать, общественно-политическая судьба – стал персональной пастернаковской Голгофой, путь на которую он сознательно проложил сам, пройдя все коллизии – искушения над бездной, моление о чаше, предательство друзей, преданность жен-мироносиц, и так вплоть до нобелевской казни и посмертного триумфального воскресения.

В книге "Стихи Юрия Живаго" даны отдельным приложением в конце романа. В фильме Арабов и Прошкин разбросали стихотворные строчки по сюжету – и тождественность Пастернака и Живаго предстает со всей откровенностью. И это подчеркивание кажется правильным и естественным для всех участников российской истории ХХ века – читателей Бориса Пастернака и пациентов Юрия Живаго.

Источник: www.svobodanews.rul