| Высоцкий не нуждается в поклонении.
25 января – годовщина со дня рождения Владимира Высоцкого. Через каждые полгода – зимой и летом – мы снова и снова вспоминаем гениального русского поэта. Сегодня мы беседуем со знатоком его творчества Владимиром Новиковым, автором книги о Владимире Высоцком в серии «Жизнь замечательных людей».
- Владимир Иванович, насколько я знаю, вы не были лично знакомы с Высоцким, - видели его на сцене и в кино. Скажите, о ком легче писать, о человеке, которого хорошо знаешь или о совершенно незнакомой личности?
- Большое видится на расстоянии. Те люди, которые находились в близком контакте, часто не осознают масштаб личности в полной мере. Хотя они оставляют ценные факты, которые в последствии можно использовать для написания биографии. Что касается Высоцкого, то много ценной фактуры оставили его друзья и знакомые. Мемуарная литература о нем богата. Я принадлежу к исследователям Высоцкого, которые осмысливают факты. Биография и творчество – не разные вещи. Собственно говоря, сопоставление творческой и событийной канвы – задача особенная. Это жизнь, увиденная сквозь призму творчества поэта.
- Вы сознательно выбрали оригинальную форму повествования о Высоцком от первого лица, т. е. от его собственного имени?
- Это продиктовал сам материал. Дело в том, что внутренний мир Высоцкого, несмотря на его контактность, был закрыт от людей с которыми он общался. Он верил в дружбу, но, все-таки, со многими расставался. В общем, немного было людей, пользовавшихся его абсолютным доверием. Кроме того, он, как художник, больше интересовался другими, чем самим собой. Он больше слушал, чем говорил о себе. В этом его уникальность. Моей задачей было реконструкция его внутреннего мира. И не только с точки зрения житейской. Например, как ему завидуют его коллеги по театру.
- Ведь было чему завидовать, да и вообще это свойственно актерам.
- Это было неизбежно. И Таганка еще не самый худший случай, поскольку в его время там работали актеры-интеллектуалы. Не все у них сводилось к интригам и конкуренции. Стремление Высоцкого отойти от одного вида искусства – театра и прийти к литературе. Он построил в своем творчестве грандиозную художественную конструкцию, которую еще предстоит осмыслять многим поколениям.
- Тут нет противоречия, с одной стороны – мало говорит о себе, а с другой, во многих его песни написаны от первого лица, даже от неодушевленного: я – истребитель, я – микрофон?
- Он постоянно сравнивал себя с другими. С преступниками, солдатами на войне, животными, историческими персонажами. Говоря его собственными словами, он влезал в чью угодно шкуру. Его задачей было понимание. Самовыражение и понимание другого человека у него счастливо слились. В этом он очень гармоничный художник.
- При написании биографии Высоцкого вы пользовались исключительно мемуарной литературой или встречались с тем, кто близко его знал?
- Доводилось встречаться с Вадимом Ивановичем Тумановым. Человека, которому Высоцкий исповедовался.
- С Мариной Влади встречались?
- Нет, поскольку это не входило в мою задачу. В ее наполовину мифологизированной и интересной книге, всего 50 процентов правды. Моя первая книга была о творчестве Высоцкого. Она частично вошла в книгу из серии ЖЗЛ. Поскольку мне пришлось быть лично знакомым с Высоцким, я компенсировал это знанием его творчества.
- Насколько на вас повлияло тот факт, что вы видели Высоцкого живьем?
- Сейчас большинство исследователей творчества Высоцкого – люди молодого поколения. Те, кто узнали творчество Высоцкого после его смерти. Я же ходил на его концерты и в театр на Таганке еще в середине 60-х годов. Я был современником Высоцкого, одним из тех, для кого он творил. Он из скромности говорил, что начал писать для узкого дружеского круга. От этого дружеского круга он очень быстро отошел и сделал таким дружеским кругом всю страну. Сейчас я готовлю уже 4-е издание книги о Высоцком из серии ЖЗЛ, которое будет пополнено и новыми фактами, и посмертным восприятием поэта. Там будет совершенно новая глава, в которой будет анализироваться итоги всего высоцковедения. Вы спросите меня о Высоцком и нашем времени.
- Спрашиваю.
- Я слышу иногда разговоры о том, что якобы Высоцким сейчас интересуются не так, как прежде. С его творчеством происходит все тоже, что происходит с творчеством любого другого большого художника. От массового успеха его творчество движется к элитарной культуре. Высоцкий принадлежит высокой культуре. С этой точки зрения у него большое будущее. Он не нуждается в поклонении. Он не эстрадная звезда. Он работал для интеллектуального читателя и слушателя. Сейчас его поклонники – это лучшая часть нашего народа. Он не поэт толпы, а поэт мыслящей части народа.
- И это вы говорите, несмотря на чуть ли не поголовную популярность Высоцкого при жизни и некоторые его попсовые песни?
- Я берусь вам доказать, что у любой его песни, по словам самого Высоцкого, есть «второе дно». Дешевки у него не было. Не было поэм про Ленина, как у других поэтов, его современников. Он не делал уступок ни политической конъюнктуре, ни рыночной, которая сейчас господствует в нашей культуре. Популярность была неожиданной для него самого. Сознательно Высоцкий к ней не стремился. Очень важно понять его роль в 60-е и 70-е годы! Мы жили тогда в атмосфере лжи, а сейчас по всем каналам телевидения нам вдалбливают абсолютно фальшивый образ того времени.
- После его смерти слышатся сожаления о том, что, как жаль нет с нами Высоцкого, сколько он нам бы спел про Афган, про рыночную экономику.
- Высоцкий прекрасно разобрался с нашим временем во всей его неоднозначности. Он не был бы сейчас ни сторонником туповатой рыночности, он не был бы с демшизой и не был бы с теми, кто пытается ностальгировать по советским ценностям. Слово это он презрительно переделывал в «совейский». Он всегда был бунтарь. Большую хитрость современной идеологии, которая бросает народу мысль о прекрасных временах советских, он бы разоблачил.
- Как вы думаете, Высоцкий смог бы вписаться в нынешние экономические отношения?
- На одном экономическом форуме кто-то сделал доклад на тему «Высоцкий и цензура», где говорилось о том, что Высоцкий первым осуществил такую реформу (смеется). Он якобы отстоял ее с огромным риском. Он сделал тоже, что сделал Фишер для шахматистов. Отстоял престиж экономической реформы.
- У него был живой пример перед глазами. Его друг Вадим Туманов – один из первых, кто создавал эти отношения в нашей стране. И его успешная работа это доказывала.
- Безусловно. Думаю, что представление о рынке было у него цивилизованное. Я не думаю, чтобы Высоцкий уважал олигархов, который вывозит за границу девок. Выскочек, которые махинациями нажили громадные состояния.
- В своей книге вы тактично написали об алкоголизме и наркомании Высоцкого.
- К сожалению, наркомания – это профессиональная болезнь человека, который много выступает. Профессия, которая связана с колоссальными энергетическими затратами. Я старался показать эту тему как одну из бед Высоцкого. Я истолковываю песню о двух судьбах, «кривой и нелегкой», как о двух бедах. Преследование политическое и этот недуг. Обе эти напасти, каждая из которых может сломать человека, он пытался победить. Он вышел победителем как в борьбе с советским режимом, так и с этим недугом.
- Можно ли считать Высоцкого счастливым человеком. У него была безумная популярность, любимая женщина-красавица, дети, творчество? Даже с обывательской точки зрения был повод для завистников – выезжает за границу, имеет иномарку.
- С одной стороны, да. Признание при жизни. Высоцкий жил, по определению другого поэта Александра Блока, «удесятеренной жизнью». Но жить такой жизнью еще в десять раз тяжелее. Это не благополучие, а еще больший драматизм. Если и есть счастье, то в 20 раз больше страданий. Высоцкий был счастливее многих рядовых людей, потому что не жил банальной, пошлой жизнью. Но в тоже время он был намного несчастнее их. Такая сложная логика, потому что источником творчества является страдание.
Автор: Игорь Буккер, Сайт: Правда.ру
|
