|
Татьяна Береговая "Светлана Пермякова: "Охлобыстин никогда не кричит, а Лобанов далеко не дурак"
Со Светланой Пермяковой мы встретились и пообщались в Крыму на артековском кинофестивале.
— А вам приходилось отдыхать в Крыму в детстве?
— Нет, я вообще, не поверите, впервые в Крыму. Но побывать в «Артеке» мечтала с детства. Сама я дважды отдыхала в лагере в Перми. И то мама с папой приезжали на родительский день и спрашивали: «Поедешь домой?» Говорю: «Поеду». И я уезжала, так ни разу и не побывав на финальном костре. Я вообще была домашним ребенком. Зато все наверстала, когда выросла. У нас недалеко от Перми есть лагерь «Новое поколение», так я там работала и администратором, и вожатой. Ходила по отрядам, смотрела, сколько дадено кроватей, сколько тумбочек. И тогда я уже получила и финальные костры, и слезы расставания. Хотя не скажу, что я фанат работы с детьми… Дети — это огромная ответственность.
— Когда своими обзаведетесь?
— О, я над этим работаю. Очень хочу детей, но пока не получается.
— По вашим разбитным героиням не скажешь, что вы были домашним ребенком.
— Да, я росла книжной барышней, представления о жизни черпала из литературы. Заходила в библиотеку, подходила к полкам и брала рассказы, которые никто не читает. А я беру и мне становится интересно. Очень любила книги о войне. Мне казалось, что самые стойкие характеры воспитываются в таких крайних проявлениях, как война. Я вообще старомодный человек, воспитана в патриотических традициях.
— А бывает, что Светлану Пермякову воспринимают, как простушку Любу из «Интернов»?
— Постоянно! В метро бывает, что человек проталкивается сквозь толпу, становится напротив меня и начинает: «Йо-майо! Да это ж ты! А че настроение плохое?» И вот что ты скажешь этому быдлу? А на хорошие проявления внимания реагирую положительно. Когда тебя узнают на улице, кивают головой, улыбаются, я всегда отвечаю. В том же метро подходит молодой человек, протягивает цветы. Я спрашиваю: «Это мне?» А он: «Ну это же вы?» «Да, я — это я», — говорю. Вот такие проявления популярности мне приятны.
— Вы ездите в метро?
— Да. Это самый быстрый и удобный вид транспорта. Машину пока не купила — и возможности нет, и желания.
— Не боитесь, что образ Любы прицепится к вам и ни один режиссер не даст серьезной роли?
— Уже не боюсь. В свое время боялась, что Светка прицепится, и от нее я больше никуда не уйду. Но ушла ведь! И от Любы уйду! У меня целая жизнь, помимо нее: и друзья, и спектакли! Я — это не она. И поэтому я получаю удовольствие, играя Любу. Она у меня и наглая, и ранимая, и вульгарная, и влюбчивая, и обидчивая — всякая! К тому же это ведь по телевизору меня показывают только в комедиях, а в театре я играю серьезные роли. У меня были и Булгаков, и Островский, и Чехов, и даже Венедикт Ерофеев.
— Сегодня лучшие телешоу создают кавээнщики: Мартиросян, Светлаков, Хрусталев...
— Это правда. Десять-пятнадцать лет назад все эти кадры выпестывались и рождались в КВНе. Сейчас всем по 30—40 лет — самое плодотворное в плане творчества время. Кстати, Жанна Кадникова, более известная как Жанка из нашего дуэта, хотя не мелькает на экранах, но пишет сценарий для сериала «Реальные пацаны», работала с «Универом». Хотя многим шоу-бизнес оказался не нужным. Люди вернулись к себе в город, работают учителями или милиционерами. А я — актриса. КВН закончился, и я пошла работать по профессии. Кавээнщики друг другу помогают. Вот у меня с сериалом «Солдаты» как получилось: позвонила ребятам из нашей команды, чтобы поздравить с каким-то праздником и попросила: «Снимите меня в кино!» И сняли.
— После «Интернов» Ваше появление в больницах, наверное, вызывает фурор.
— По-разному бывает. Когда заболела моя мама, мне попался врач, который обошелся со мной очень грубо, всячески показывал, что ему все равно, кто я. Хотя чаще медики говорят, что мы молодцы. Редко делают замечания. Чаще благодарят и рассказывают, что у них в больнице — точно такие же старшие медсестры. Сама я теперь делаю себе и родным внутримышечные уколы. Могу диагностировать насморк, ОРЗ, подвернутую ногу… (смеется). В начале съемок нас консультировали, как пальпацию правильно делать или еще что-то. Так что мы многое умеем.
— Сериал получился очень смешной, а во время съемок бывают курьезы?
— Была сцена, когда Люба стоит над тортом с одной свечей, зажженной в честь того, что ровно год назад от нее ушел мужик. Съемки все откладывались и откладывались. Реквизиторы купили тортик, он стоял-стоял пять дней и сдох, покрылся плесенью. Пришлось маскировать взбитыми сливками. Режиссер говорит: «Снимаем быстро, а то сливки поползут. А ты, Света, не дыши над ним». И вот я стою, там эта свечка горит, а запах от него — жуть! А еще в съемочном павильоне только один этаж. Поэтому, когда, например, Быков гоняется за кем-то по лестнице, это значит, что он пробегает один пролет по нескольку раз, а камера это снимает с разных ракурсов.
— Охлобыстин не давит авторитетом на остальных актеров?
— Нет, это иллюзия, что он тиран. Он очень милый человек. Всем скажет хорошее слово: и гримерам, и костюмерам. Бывают люди любвеобильные. А он — любвеширокий. И не кричит никогда, в отличие от Быкова. У него вообще потрясающая выдержка — все зажимает в себе. Очень любит свою семью, своих дочек. Причем так и говорит: «Дочки — мои, а у Оксаны — сынки». Саша Ильин, который играет Лобанова, тоже потрясающий актер, хотя и себе на уме. Кстати, он очень умный, начитанный и глубокий человек. За этим дураком и дебилом открывается актерская глубина. Там была сцена, когда он с женой ссорился и разводился — так группа ему стоя аплодировала. А про Диму Шарокоиса, который Левин, уж точно можно сказать, что он и его герой — два совершенно разных человека. Хотя за этим ботаником и проглядывается чуть-чуть подленькое нутро Шарокоиса.
Источник: портал «Сегодня.ua»
|