|
Светлана Кузина, "Александр Наумов: Это не дуракаваляние!"
Александр НАУМОВ — яркий, эксцентричный актер, на которого Его Величество Кинематограф обратил внимание лишь недавно, зато сразу зарядил в обойму самых снимаемых на сегодняшний день артистов.
— СМОТРИШЬ вашу комедию «Слишком женатый таксист» и начинаешь понимать, почему некоторые считают, что актеры — халявщики, валяют дурака всласть и за это деньги получают! А как на самом деле?
— Они где-то правы. Если «халява» в том, что ты получаешь деньги за профессию, которую любишь, то да! Но и тяжело это — тоже однозначно. Я иногда со съемки на съемку мотаюсь. Ну сел в поезд, в СВ — кондиционер, все… Но если я знаю, что вечером, отыграв спектакль, еду, скажем, в Киев, для меня уже с утра начинается стресс. Хотя сумка дежурная всегда под рукой со всеми причиндалами, знаю, что приеду, отснимусь и в тот же вечер вернусь. И еду не на Дальний Восток, не в теплушке, а все равно стресс! И на спектакль, на комедию, получая, конечно, удовольствие при этом, сильно тратишься. Потому что она должна быть искрометной. А если мы, что называется, немного «присели» на сцене — все! Жанр теряется. Она интересна, пока вот этот «пинг-понг» идет: оп! оп! Зритель смеется! А это очень трудно. Я уж не говорю о других жанрах — о трагедии, к примеру. Нет, это не «дуракаваляние», это работа. Но хорошо, что зрителю так кажется. Вот когда зритель видит: «Господи! Бедный! Тяжело-то тебе как! Ну ты уж так-то не бегай!» Это — все! Значит, надо уходить! А когда люди говорят: «Да на них пахать можно!» — это прекрасно! Значит, все правильно делается.
— Я помню, в первой из серий «Закона и порядка» ваш герой срывается и начинает орать. А насколько такие моменты бьют по нервам?
— Нет, ну у организма есть защита от этого, есть «кухня» — у каждого актера своя. Ты можешь в это время вспомнить что-то смешное. То есть — в другом совсем найти это состояние. Потому что можно злиться, злиться и не «стрельнуть», а можно смеяться и — бах! — сразу взрыв! Это зависит от партнеров, от обстановки. Вот мне в юморной атмосфере легче «взорваться», чем когда ты готовишь себя, глаза пучишь, а в результате такая лажа идет! Орешь, а сам думаешь: «Ой! Фальшиво все! Лучше бы не орал! Тьфу!..» А еще к этому — иногда я слышу, как некоторые актеры говорят, что, отыграв там Гамлета, 2–3 дня потом отходят, а перед спектаклем неделю настраиваются. Мне такое просто смешно! Хочется сказать: «Господи! Ну не занимайся этим, если уж так-то тяжело! Это — профессия! Лицедейство! Не надо так глубоко туда нырять!» Это, я считаю, уже какая-то «клиника»! Я такого в актерах не люблю. Сразу какой-то пафос возникает. Тут стоит вспомнить Виктора Авилова. Сидит, бывало, в гримерке перед «Калигулой», готовится, а сам про рыбалку рассказывает. И выходит на сцену — все! Начинается искусство! Витька играет Камю! Там текст-то такой — не скажешь просто так. А он его произносит, как родной, так, что я верю, что Витя прочел всего Камю, причем в подлиннике! А в антракте опять: «Ну, я вчера на рыбалку поехал…» Для меня это — высочайший пилотаж! Виктор действительно гений! Какой был Актер! Актерище! Ржал, анекдоты рассказывал и выходил, играл Мольера так, что аж думаешь: «Ну сейчас он точно коньки отбросит!» Вот — Космос! Но он и тратил нервы, конечно.
— А какие-нибудь экстремальные ситуации у вас случались на съемках?
— Бывало! Помню, снимали «Новый русский романс». И там сцена, где очередные бандюки нападают, а мы отстреливаемся из окон хатки. Сделали «зарядку» на стекло. Я с пистолетом должен был из окна высунуться. А там команды перепутали. Договаривались, что: «Мотор! Съемка! Начали!..» Потом: «Огонь!» Стреляют. Затем команда: «Саша, пошел!» И я выскакиваю. А вышло, что не поняли друг друга. Вдруг раздается: «Саша, пошел!» Я сначала думаю: «По-моему, не я!» Потом: «Черт его знает!» Только высунулся, и вдруг: «Огонь!» И эта насадка целиком летит в меня! Я весь в стекле… «Стоп!!!» Бледный как мел режиссер мне слабым голосом говорит: «Сань!..» Я ему в ответ: «Да не ты виноват! Там эти деятели!..» А я весь в царапинах от осколков, съемочная группа вокруг суетится, ваточками мне кровь промакивает… Я им говорю: «Да ладно! Ну что вы!» А сам думаю: «Ну вот она, вот — слава!» Ну, это я смеюсь, конечно. Я всегда к таким вещам с юмором отношусь.
— Какие-нибудь свои рецепты для здоровья у вас есть?
— Ничего особого нет. Правда, мы с театром несколько раз в Японию съездили, и я там обнаружил, что какие-то вещи, до которых дошел сам, оказывается, очень правильные. К примеру — раздельное питание, что надо есть крупы, скажем, отдельно от рыбы. Я просто смотрел, что они едят. Думаю: почему мне там так классно? Сколько бы ни съел, всегда легко себя чувствуешь! А все дело в хитростях питания. Или чай зеленый — после этих поездок в Японию я только зеленый чай пью. Черный у нас в семье вообще, по-моему, уже никто не пьет. Ну что еще в плане здоровья? Хочется приучить себя после 6 вечера не есть. Но!.. В 11 спектакль заканчивается, приходишь домой: «Ой!.. Ну ладно! Вот с завтрашнего дня я уж точно! А сейчас не могу!.. Но завтра я в 6 поем последний раз, и все! У меня есть сила воли! Характер!..» Ага!.. Есть-то она есть… Или в кино когда снимаешься, ночью особенно, холодно бывает, и вот с группой — какие-то пряники, сушки… Ешь их и думаешь: «Ну зачем я это делаю?! Зачем?!» Потом себя не любишь за это! Но — слаб человек. Слаб…
Источник: Светлана Кузина «Аргументы и факты»
|