Анна Михалкова блестяще сыграла в картине Дмитрия Месхиева Свои, доказав всем, что она актриса не по блату, а по призванию. До того она успела сняться в кинофильмах Сибирский цирюльник и Ревизор. Ну а если вспомнить документальную ленту ее отца Анна. От 6 до 18, то можно говорить о том, что Михалкова работает в кино с раннего детства. Ее совершенно не смущает, что она дочь известного режиссера – она не стесняется публично признаваться в любви к нему. Более того, она все время мечется в поисках себя, не удовлетворяясь ни принадлежностью к клану Михалковых, ни ролью хорошей актрисы, ни ролью популярной телеведущей, ни работой в российском Фонде культуры. Даже в роли жены и матери Анне Михалковой тесно. Ей нужен простор и свобода, ей нужно быть первой и главной, ей нужно достичь всего и сразу, поэтому она упорно работает над собой.
– Аня, где вы получили актерское образование?
– Актерское образование я получила во ВГИКе, на курсе Анатолия Ромашина.
– В интервью журналистам вы часто говорите, что вы очень открытый человек. Это действительно так?
– Да, но по большому счету это – самозащита. Потому что отношение общественности к моей фамилии – изначально предвзятое. Я постоянно сталкиваюсь либо с враждебной настроенностью по отношению ко мне, либо с подобострастием. И то и другое мне неинтересно в равной степени, но я спокойно отношусь к любому общению и с удовольствием позволяю людям самоутверждаться, а заодно и преодолевать собственные комплексы.
– Многие знают вас по роли доброй тети Ани в программе Спокойной ночи, малыши. Вне эфира вы такая же уютная, добродушная и сердобольная или это всего лишь телевизионный образ?
– Образ, конечно. Люди, которые со мной близко общаются, понимают, что это всего лишь маленькая часть меня. Я люблю детей, для меня чрезвычайно важна тема детства вообще, и я работаю в этой программе не для того, чтобы заработать деньги. У меня есть принципиальная позиция: помогать детям, потому что в нашей стране для них практически ничего не делается!
– Зачем вы, состоявшаяся актриса, пошли учиться в МГИМО?
– Потому что мне мало актерства. Но я не окончила это образование. Мне оставались последние полгода – нужно было писать диплом. Но в силу того, что родились дети – сначала Андрей, а потом Сергей, – я отложила завершение образования на неопределенный срок. К тому же я поняла, что никогда не буду заниматься международным правом.
– Вы часто разочаровываетесь в том, что делаете?
– Я вообще ни в чем не разочаровываюсь!
– Тогда в чем причина того, что вы постоянно расширяете круг своей профессиональной деятельности: вы и актриса, и без пяти минут юрист, и активный деятель российского Фонда культуры? Может быть, стоит сосредоточиться на чем-то одном?
– Мне очень многое интересно. Вот, например, сейчас я собираюсь заняться продюсерской деятельностью, потому что мне интересен процесс кинопроизводства. И чем старше я становлюсь, тем интереснее создавать и формировать что-то самой. Мне нравится заниматься организацией. У меня ведь нет необходимости играть, чтобы зарабатывать себе на кусок хлеба. Слава богу, у меня есть счастливая возможность выбора, что, конечно же, редко бывает у людей нашей профессии. Но мне повезло.
– Разве вы не испытываете особого драйва от актерской профессии?
– Испытываю, но у меня нет никаких иллюзий по поводу актерской работы. Да, можно заниматься чем-то одним и чувствовать себя комфортно, но актерская профессия слишком зависит от случая, от режиссерских предпочтений. И мне совершенно не хочется годами ждать каких-то ролей, а потом сетовать на то, что мне их недодали. Или говорить, что я сыграла не то, что хотелось бы. В свое время у меня были откровенные провалы. И я теперь понимаю, чем они были вызваны.
Мне какое-то время не хватало веры в себя. По молодости в себе сомневалась, потом поняла, что не занимаю чужое место под солнцем, и стала чувствовать себя в актерской профессии очень уверенно. Но согласитесь, что искусство – это по большому счету вкусовщина, это субъективные мнения и субъективные оценки, заданные временем, модой, особенностями менталитета нации. И от этого никуда не уйти. Как не уйти от того, что меня всегда будут сравнивать то с папой, то с дядей! Какой выход? Выход один: благодаря своему труду, благодаря своим собственным взглядам, своему мироощущению, своей разнообразной деятельности и своей свободе стать самоценной единицей в этой семейной упряжке.
– И каковы были ваши шаги после того, как вы поняли, что должны стать самоценной единицей?
– Приведу лишь один пример. Я пришла к режиссеру Серебренникову и сказала: я никогда не работала в театре, но я буду работать с вами! У меня нет никакого опыта, но у меня есть фантастические возможности, как человеческие, так и актерские.
– И что Кирилл Серебренников вам ответил?
– Он изумился! Но я уверена, что нам с ним удастся обязательно поработать. Но сейчас я не об этом хочу сказать. Все нужно делать только через преодоление себя, через преодоление неуверенности в себе: надо всегда приходить к человеку, который тебя интересует, и говорить: я вам нужна и никто другой! Все! И самое интересное, что как только ты сама начинаешь в себя верить – в тебя начинают верить и другие.
– Аня, вы, насколько я знаю, с детства воцерковленный человек. Вы это воспринимаете как насилие со стороны семьи или же вы искренне верите в Бога?
– Поймите, ходить в церковь меня никто не заставляет, я искренне верующий человек. Для меня церковь, религия – естественная форма жизни.
– А вам не кажется, что православие в том виде, в котором оно существует сегодня, не удовлетворяет требованиям современной жизни?
– Да, люди меняются, меняется их образ мыслей, меняется ритм жизни. Цивилизация приучает человека к простоте и комфорту во всем, в том числе и в духовной жизни. Православие же требует от личности бесконечной внутренней работы над собой и строгого соблюдения церковных догматов. Сегодня мы наблюдаем примерно следующую картину: Церковь пока не готова идти навстречу безжалостно наступающим цивилизационным процессам, она не готова к упрощению православных канонов в угоду безжалостному времени. Поэтому современный человек все чаще обращается к более простым формам религии, отсюда такое распространение в нашей стране всевозможных сект.
– Вы способны резко порывать с какими-то устоявшимися жизненными привычками?
– (Перебивает.) Я бы сказала по-другому. Есть люди стрессоустойчивые. А есть люди, подверженные всякому влиянию извне, склонные к депрессиям. Такие люди настолько привязаны к привычному жизненному руслу, что никогда не буду его менять. В этом смысле мне интересно, как существуют некоторые семьи. Они живут по тридцать лет вместе и при этом абсолютно не переносят друг друга. Зачем люди мучаются? Только потому, что боятся что-то изменить. Привычка для стрессонеустойчивых людей – вторая натура! Самое интересное, что, как правило, и муж и жена с равной силой ненавидят друг друга, но упорно – вот что страшно! – упорно живут вместе. Не понимаю!
– А вы считаете, что такое часто бывает?
– Да. И я бы не хотела жить так.
– То есть вы не патриархальный человек?
– Не знаю. Но меня занимает вопрос: что же такое совместная жизнь людей? Должны ли они быть единомышленниками? На чем должно быть основано их сосуществование? Знаете, что еще интересно? Каждый человек проходит какие-то вехи, испытывает какие-то радости и разочарования, каждому из нас кажется, что мы живем не так, как все. Что нас обойдет стороной участь несчастных, больных и убогих. Мы-то устроим свою жизнь особенно хорошо… Но проходит время, и выясняется, что в результате у всех все складывается абсолютно одинаково.
– Вы пессимист?
– Нет. Я оптимист. Мне все в радость. У меня не бывает никогда плохого настроения. А понимание того, что наша жизнь похожа на жизнь соседа, – дает по большому счету ощущение некой терпимости к людям. И я с годами все больше понимаю: все мы в одинаковой мере достойны уважения и сочувствия.
– У вас просто чеховский взгляд на мир!
– (Смеется.)
– Неужели вас ничего не раздражает в людях?
– Я не переношу глупость! Но, с другой стороны, у меня есть пара подружек, которые в своей глупости – очаровательны. Общаясь с ними – я отдыхаю. Кстати, лучшие артисты часто были весьма ограниченными людьми. История культуры знает многих великих актеров, которые никогда ничего, кроме сценариев, не читали. Но при этом их образы настолько отождествлялись с ними, что создавалось впечатление, что это интеллектуалы каких мало.
– А кто является вашей опорой в жизни?
– Опору можно найти где угодно. Дочери чаще ищут поддержку у отца.
– И вы тоже?
– Я не исключение.
– Что для вас самое важное во взаимоотношениях с отцом?
– Товарищество. А еще лучше – дружба.
– В наше время, когда слабый пол стремится ни в чем не уступать мужчинам, кто, с вашей точки зрения, должен содержать семью?
– Мне гораздо менее понятна схема, когда женщина содержит мужчину, но я не берусь судить о семьях, в которых все именно так и происходит. Хотя я убеждена, что женщина должна обязательно зарабатывать какие-то деньги, чтобы не чувствовать стопроцентную психологическую зависимость от сильного пола.
– Как распределяются средства в вашей семье?
– То, что зарабатываю я, – это мое. То, что зарабатывает муж, – это наше.
– Давайте вернемся к профессии киноактрисы. С кем из режиссеров вам комфортнее всего работать?
– С папой, конечно же. Один замечательный актер сказал: Когда вы работаете с Михалковым – в этот момент вы для него самый близкий человек. Актеры работают с ним как под гипнозом. Я не могу этого иначе объяснить. Когда же гипнотическое состояние проходит – они чувствуют себя одинокими и брошенными, хотя, на мой взгляд, отец не виноват в том, что у него уже другой проект, в котором заняты другие актеры.
– Скажите, вас расстроило, что из двух номинированных на Нику актрис за фильм Свои награда досталась Наталье Сурковой, а не вам?
– Я очень рада за нее. Она актриса фантастических возможностей. И ее пока мало кто знает за пределами Петербурга, поэтому ей этот приз нужнее, чем мне. При этом я точно знаю, что наши актерские работы равносильны, поэтому хоть ей давай приз, хоть мне – это не принципиально. Это все равно, что отдавать награду одному и тому же человеку, потому что в фильме Месхиева мы все – единый ансамбль. И самое главное – я была ужасно рада, что не испытывала ни минуты зависти к Наташке, ни капли дискомфорта по поводу того, что приз достался не мне.
– А сестре Наде вы не завидуете? Говорят, Никита Сергеевич любит ее больше всех.
– Мы с Надей больше играем в ревность к папе, нежели реально ее испытываем.
– Вы кажетесь очень уравновешенным человеком.
– Так оно и есть. У меня здоровая психика. Я стараюсь ничего не делать надрывно.
– Любите, чтобы все было легко и просто?
– Нет, я люблю, когда моя работа, даже самая сложная, дается мне легко!
