| Актеры советского и российского кино
|
|||||||||||||
| |||||||||||||
| .:: ЮМОР, ПРИКОЛЫ ::. Театральные истории. часть 1
Нет в театре более важной фигуры, чем помощник режиссера. Вроде бы не видно его, но без хорошего помощника ни репетиция не идет, ни спектакль. И чтобы выгородку поставили, и чтобы реквизит и костюмы на месте были, и актеры вовремя пришли, и тишина гробовая за кулисами... Все это - помреж! Однажды Малый театр приехал на гастроли в Ливию. Утром прилетели, а вечером уже играть. Режиссер Борис Морозов пытается что-то срепетировать, обстановка жутко нервная, а еще около театра с минарета муэдзин заунывно зовет на молитву. И тут преданный морозовский помреж Валентина пулей мчится на улицу и, топая ногами, и потрясая кулачками, изо всех сил кричит на минарет мечети: Прекратите орать! Идет репетиция! Немедленно прекратите орать! *** В Малом театре долгие годы шел спектакль "Незабываемый 1919". Его кульминацией была сцена, когда шпион Дэкс бросается к рубильникам, чтобы взорвать кронштадтские форты, а красный командир убивает его из револьвера. Однажды комиссар уронил наган в оркестровую яму. Ситуация пиковая. Дэкс уже схватился за рубильник, а выстрела нет, как нет. Шпион изо всех сил изображает, что рубильник заржавел и не поддается. Комиссар орет: Да я тебя щас! и, понимая, что долго это продолжаться не может, в отчаянии сдирает с ноги сапог и бросает в спину Дэкса. Получив удар по позвоночнику, шпион ахнул, отлип от рубильника, зашатался, повернулся к залу и обреченно прошептал: - А сапог-то... отравлен! Упал и умер. *** Жена одного режиссера славилась на всю театральную Москву своим наивом и непредсказуемостью реакции. Как-то они сидели вдвоем у телевизора и смотрели фильм "Семнадцать мгновений весны", ту саму серию, в которой Штирлиц дает своему агенту пачку денег, а потом убивает его. Вот Штирлиц стреляет агенту в живот, тот падает в болото и тонет. Тут Верочка обращает к мужу свои огромные круглые глаза и, всплеснув руками, восклицает: - Как же... А ДЕНЬГИ?!! *** Одно время в театрах было запрещено пользоваться стартовыми пистолетами. Категорически приписывалось пользоваться на сцене макетами оружия, а выстрелы подавать из-за кулис. В одном театре на краю каменоломни стоит связанный комсомолец, а фашист целится в него из пистолета. Помреж за кулисами замешкался. Выстрела нет и нет. Фашист ждал-ждал и в недоумении почесал себе висок дулом пистолета. В этот самый момент грянула хлопушка помрежа! "Фашист", будучи артистом реалистической школы, рухнул замертво. Тогда комсомолец, понимая что вся ответственность за финал легла на него, с криком "Живым не дамся!" бросается в штольню. Занавес. *** В одном из небольших городов театр проездом давал "Грозу" Островского. Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобросания тела в реку. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, спортзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и д.п. В одном месте им предложили батут. Делать нечего, взяли, но в суматохе (или намеренно) забыли предупредить актрису. И вот представьте себе сцену: героиня с криком бросается в реку... и вылетает обратно. С криком... И так несколько раз... Актеры с трудом сдерживаются (сцена трагическая), зрители в трансе... В этот момент один из стоящих на сцене произносит: - Да... Не принимает матушка-Волга... Актеры, корчась, падают, актриса визжит, зрители сползают с кресел... *** Николай Охлопков увлекался режиссурой еще в актерской молодости, когда работал у Мейерхольда. Он так доставал великого театрального реформатора своими соображениями, что Мейерхольд, рассказывают, прибегал на репетиции на пять минут раньше и кричал: Коли нет? Так, опоздавших не ждем. Запираем двери и начинаем репетицию! *** Будучи главным режиссером театра им. Маяковского, Охлопков поставил пьесу "Лодочница".
Пьеса была поганая, и спектакль получился соответствующий. На сцене была сооружена
огромная ванна, наполненная водой, в которой туда-сюда плавала лодка. *** Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой мой, - жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная железа!" *** 1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля "Собор Парижской Богоматери". Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актеру Степану Петровичу (имя изменено). Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат через всю сцену. Но был у него один маленький недостаток - очень уж он любил водочкой побаловаться. И вот настал день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо. Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, повстречав
Степан Петровича, опешивши сказал: На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг, через всю сцену, слева направо
пролетел Квазимодо, затем справа налево пролетел Квазимодо, затем еще раз и еще
раз... Источник - Театр.ru
|